Новости

Статья интернет-газеты Newslab о воине-интернационалисте Ю. Дисяке, исполнявшем служебный долг в Афганестане.

Служба в тропиках, караулы и друзья на всю жизнь.

15 февраля 2019 года исполняется 30 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. В Красноярском крае на сегодня насчитывается более 3200 ветеранов-«афганцев» и Newslab поговорил с одним из них. Юрий Дисяк отлично помнит то жаркое лето, когда он был обычным рядовым, ходил в караулы, находил и терял друзей, родным говорил, что служит в Монголии, а подруге присылал в письмах сухие афганские цветы.

«Ну вот ты и попал»

«В нашей жизни любое событие определяющее. Я с детства очень хотел попасть в Среднюю Азию. У моего друга на стене висел восточный ковер — там пейзаж был, сюжет кражи невесты, минареты, звездное небо, цветы... Я, помню, всё время смотрел на него — а за окном в Красноярске всегда зима, холод этот — и мечтал попасть туда, в восточную сказку. А потом уже, когда приехали в Афган, вышли с товарищем, а я ему говорю: «Жека, слушай, а я ведь в детстве так хотел попасть сюда». А он мне: «Ну вот ты и попал», — рассказывает мне Юрий Дисяк в маленьком закутке красноярского автосервиса. Вместо парадной формы на нем рабочий комбинезон, вместо автомата в руках — не умолкающий телефон. «Пункт техосмотра», — с одинаковой интонацией отвечает звонящим Дисяк.

В 1987 году, когда его призвали, никакого Афганистана и в мыслях не было — Юрий заканчивал красноярский автотранспортный техникум, думал о родителях, годом ранее уехавших жить на Украину, и отсутствии своего угла: «И тогда мой друг сказал: «Знаешь, кто в Афгане отслужил, тому квартиру дают, давай ты пойдешь и отслужишь». Причем он на этом не остановился — сказал всем друзьям, будто я написал рапорт, что хочу служить в Афганистане. В итоге так и получилось, хотя никаких рапортов я не писал».

На войне как на войне

В апреле 1987-го меня призвали, до августа я был в учебной части в Туркмении, а 2 августа оказался в Афганистане. 15 мая 1988-го советские войска начали выходить — наша часть была первой. Получается, что в Афганистане я пробыл с августа по май.

От начала и до конца службы я был рядовым. Наша бригада занималась караванами — мы выходили, искали их, вели разведку. Честно скажу — ужасов войны я особо не видел.

В «учебке», на втором ярусе кровати, спал парень — он с Херсонской области Украины, откуда моя мать, куда я ездил каждое лето. По сути, мы земляки. Мы сдружились, а затем он попал в четвертый батальон и погиб — прикрывал товарищей от пуль. Вообще много было раненых, контуженных.

Один из парней моего взвода получил орден Красной звезды. Брали караван — он увидел, как какой-то «дух» (

так называли душманов — участников вооруженных формирований, сражавшихся с советскими войсками в Афганистане — прим. редакции

), когда его ранили, выкинул что-то. Оказалось, что это были важные документы. Товарищ отдал их офицеру — за это и получил орден, а кроме ордена — еще и контузию.

Вообще мне повезло, что я не попал в боевой батальон. Снова помог случай: мои родители переехали в Черкасскую область, а начальник строевой части был оттуда же. Когда он пересматривал личные дела, увидел, что мои родители его земляки — и записал меня в другой батальон. Я только потом об этом узнал.

О цветах в конвертах

Я служил в самых настоящих тропиках. Минимальная температура была +15 — я подружке в январе в письмах в Красноярск цветочки присылал.

Ни ей, ни родственникам не говорил, что служу в Афганистане. Чтобы не волновались. Писал, что в Монголии служу. Но моя подружка — девочка умная. «В Монголии такие цветы не растут», — так и написала. Отец тоже случайно узнал, что я в Афганистане. Ему проболтался мой друг, когда они встретились в Красноярске. Но маме отец так ничего и не сказал, до самого моего возвращения.

О милиции и поисках сослуживцев

Со многими сослуживцами я до сих пор поддерживаю связь. В прошлом году ездил в Грузию — в Тбилиси нашел своего дембеля. Находил товарища в Подмосковье, хотя у нас вообще не было никакой связи.

Из своего призыва я нашел только одного парня — и то его брат показал мне его могилу. Кого я находил, тех нет в соцсетях. Товарищ из Тбилиси был, но он выходит в «Одноклассники» раз в год, да и адреса не было. В итоге я зашел в в Грузии в полицейский участок — назвал его фамилию и имя, а мне просто сотрудник развернул монитор и назвал адрес, где он живет. Это у нас так сделать невозможно, а там — запросто.

После окончания службы я остался в Узбекистане. В 1988 году нас вывели под Ташкент: один батальон остался в Чирчике, другой отправили в Казахстан, а третий уехал в Белоруссию. Я остался в Чирчике и просто не смог оттуда уехать. Четыре года жил там, женился, родилась дочка. Работал на местном химкомбинате до самого развала СССР, потом вернулся в Красноярск, потому что остался без работы.

В Красноярске я пошел работать в милицию. В 1994 году устроиться на другую работу было просто невозможно — теперь вышел на пенсию и работаю по специальности, в автосервисе.

С другими красноярцами, служившими в Афганистане, мы общаемся, но из тех, с кем я служил — ближайший живет в Канске, другой — в Ужуре. Еще в Афганистане со мной был парень из Сосновоборска, мы сильно дружили после армии. Но потом наши дороги разошлись — у меня 15 лет милиции, а у него — 12 лет за решеткой.

О Болливуде

В учебной части нам очень много рассказывали про культуру и менталитет Афганистан, готовили. В музеи, конечно, не водили, хотя в Джелалабаде они наверняка есть. Хотя какая там культура... в основном, сельское население.

Что меня поразило больше всего — у них по телевизору идет индийское кино, а они всю речь понимают, потому что Пакистан — бывшая провинция Индии, а до Пакистана от Джелалабада два шага.

О ветеранах разных войн

Я не чувствую какого-то особого отношения к себе. У меня, например, дед воевал, оборонял Севастополь. Он попал в плен, убежал, вернулся в деревню в Херсонской области, потом его опять призвали.

Я всегда на деда старался ориентироваться. Помню, когда в детстве прилетал в Симферополь, дед меня всегда встречал в зеленом пиджаке — у них формы не было, но весь пиджак в медалях. Для него это был праздник — все-таки внук приезжает. И уважение было среди людей, даже абсолютно чужих. Больше ничего вокруг него особенного не было ничего, хотя та война была куда более значимой.

Такое же отношение к «афганцам». Мы тоже ходим в школы, общаемся с детьми — при этом я не чувствую какой-то большой разницы между собой и теми, кто не был на войне. Не вижу больших изменений в жизни. После армии были льготы, в начале нулевых появилась ежемесячная доплата. Ну а так — встречаемся с теми, кто тоже там был, участвуем в параде Победы, видимся на Новый год.

Конечно, мне хотелось бы, чтобы не было войны. Сейчас сложно оценивать, сложно рассуждать, кто был прав, а кто виноват в Афганистане. Может, нужно было иначе, иными средствами, регулировать конфликт, меньшими жертвами. Ошибкой была попытка строить социализм в феодальной стране, навязывать чужим людям свою идеологию.

За политику я не скажу. А армия... Армия все сделала правильно — мы свою задачу выполнили.

Беседовала Мария Русскова специально для

интернет-газеты Newslab

,

фото из личного архива героя