Новости

Как часто бывает, Татьяна Ивановна Банникова в органы внутренних дел пришла случайно. Но не стала здесь случайным человеком.

- Я стала милиционером в зрелом возрасте, у меня была семья, трое детей. За плечами – Челябинский юридический техникум, работа в народном суде и комиссии по делам несовершеннолетних. Шел восемьдесят третий год. Я училась на третьем курсе Хабаровского заочного юридического института. А в районном отделе милиции тогда ввели дополнительную должность следователя. Вот мне и предложили попробовать свои силы на новом поприще. Подумала – и согласилась. Хорошо помню свой первый день. Посадили меня за общий стол, за ним еще двое следователей работали. Дали старую печатную машинку «Москва», гору уголовных дел и УПК - Уголовно-процессуальный кодекс. Сказали: «Изучай!»

Но от бумажной работы довольно быстро перешла она к конкретным делам. Так, в день присяги, когда сотрудники уже разошлись по домам после торжественной церемонии, начальник именно ее отправил на место убийства, хотя она не была в те сутки дежурным следователем.

- Мне нравилось расследовать дела о ДТП и причинении тяжкого вреда здоровью. Почему-то именно их «раскручивала» особенно быстро и качественно. В дорожно-транспортных происшествиях, особенно с тяжкими последствиями, много сложностей. Каждый из участников аварии, если он жив, конечно, предлагает свою версию случившегося. Даже специальные технические экспертизы не всегда могли достоверно установить картину происшедшего. Нужно было очень внимательно относиться к любой мелочи. А что касается другой ст. уголовного кодекса – причинение тяжкого вреда здоровью, - то тут я делом чести считала найти виновного. Рассуждала я так: хищение имущества для потерпевших – это, конечно, неприятность, но увечья или, не дай Бог, смерть близкого человека – это тяжкое горе. Поэтому фактор неотвратимости наказания в таких случаях был для меня определяющим. Я не могла успокоиться, пока не находила подозреваемого и не доказывала его вину.

На памяти Татьяны Банниковой много кровавых историй. Смидовичский район, конечно, не Чикаго, но и здесь разыгрывались, порой, настоящие драмы.

- До глубины души потряс меня случай гибели трехлетнего ребенка в селе Ключевом. Глава семьи, таджик по национальности, вызвал милицию, сообщив, что со шкафа упал и разбился его пасынок. Когда милиционеры прибыли на место, мужчина рассказал: он пришел на обед, жены дома не было, мальчик сидел один. Вдруг ребенок раскапризничался, своим плачем он мешал отчиму обедать. Тогда мужчина, по его словам, посадил ребенка на шкаф, чтобы он затих. А малыш не удержался и упал. Смерть наступила до приезда медиков.

Первоначально слова мужчины показались следственно-оперативной группе вполне логичными. Однако медицинская экспертиза установила, что травмы, повлекшие смерть мальчика, никак не могли появиться из-за падения с высоты. Эксперт утверждал – смерть наступила от прямого удара, мальчик погиб от разрывов внутренних органов. Кроме того, на запястье малыша обнаружились странные царапины. Странным было и то, что на детской рубашке с «мясом» вырваны все пуговицы. В доме провели повторный обыск. Милиционеры нашли оторванные пуговицы и кольцо из металлической проволоки, наподобие тех, на которых носят ключи. Однако мужчина стоял на своем: мальчик упал со шкафа. Его жена, мать ребенка, вовсе отказывалась отвечать на любые вопросы следователя.

- Это было очень трудное дело, - вспоминает Татьяна Ивановна. - Мы провели несколько сложных экспертиз, пришлось эксгумировать тело мальчика. С большим трудом убедили мать быть откровенной. По крупицам мы воссоздали картину случившегося. Оказалось, что мужчина часто избивал жену и детей. А за особо тяжкие, по его мнению, провинности он прижигал детские ладошки о раскаленную печь. Однако мать все скрывала, сама лечила ожоги и синяки, а если приходилось обращаться в больницу, обманывала врача, объясняя травмы детской неосторожностью. В тот злополучный день у мужчины с утра было плохое настроение, а пасынок не вовремя попался ему на глаза. Вначале изувер надел на детскую ручку кольцо, привязал к нему матерчатый пояс и стал таскать мальчика по полу, как собачонку. Естественно, малыш от такого «воспитания» плакал все громче. Тогда отчим посадил ребенка на стул, привязал его поясом к спинке и стал бить ногами в живот. Пока тот не затих. Самое ужасное в этой ситуации – поведение матери. Она догадывалась, что случилось, но слишком боялась мужа. По сути, из-за ее молчания и произошла эта трагедия. Я не знаю, как в дальнейшем сложилась ее судьба. А мужчину осудили на 12 лет.

Крови и людского горя она повидала немало. Каждая история ранила душу. Ведь ей не удавалось оставаться сторонним наблюдателем, она поневоле врастала в каждую трагическую ситуацию, через себя пропускала чужую боль.

- Привыкнуть к этой боли нельзя. Как оставаться равнодушной, когда смотришь в глаза людей, потерявших родного человека, а в них один вопрос: «За что?!» Особенно тяжело, когда человеческая жизнь обрывается по чьей-то нелепой, жестокой прихоти. Взять хотя бы случай с таксистом, который произошел еще в восьмидесятые годы. Возле села Волочаевка нашли сожженную машину, а в ней труп. Опознать погибшего смогли только по зубам, это оказался биробиджанский таксист. Убийцу мы нашли довольно быстро. На допросе он объяснил, что пошел на преступление, потому что ему поставили условие: хочешь быть своим в криминальной группе, убей. Кровью невинного человека было скреплено преступное братство - так высокопарно объяснил убийца свой мотив.

О твердом, решительном характере Татьяны Ивановны Банниковой я слышала и от ее бывших коллег. Говорят, кое-кто сначала обманывался ее внешностью, но эта миниатюрная симпатичная женщина быстро доказывала свою принципиальность.

- Я очень мягкая, когда это касается человеческих отношений, но в работе с документами, в соблюдении сроков, для меня все личное отступало на второй план. И мои родные – муж, дети – это всегда знали. Я благодарна им, что никогда не упрекали меня за то, что я всю себя отдаю работе, что мало уделяю им времени. Я никогда не могла работать без полной отдачи, не уходила домой, если что-то не завершено, не успокаивалась, пока не сделала все возможное для раскрытия преступления. Такой у меня характер, к сожалению, или к счастью…

Ей очень повезло с семьей. Муж – тоже милиционер, взваливал на себя семейные хлопоты, занимался детьми, пока жена раскрывала преступления. Он дослужился до капитана и ушел на «гражданку», чтобы больше быть с семьей. А ей предоставил возможность реализовываться в работе. Эх, каждому бы из милиционеров такой тыл!

- Может, это слишком громко, но я очень любила свою работу. В ней я состоялась как профессионал. В девяносто четвертом я перешла из райотдела в ОВД города Биробиджана, и уже через год возглавила там следственный отдел. Еще через два года меня перевели в областное УВД. Дослужилась до полковника юстиции.

Когда подошло время идти на пенсию, она долго не могла решиться на этот шаг:

- Прикипела я к следствию за двадцать лет. Ушла на пенсию, но это был не отдых, а мучение, ведь душа рвалась на работу. Поэтому, когда мне предложили должность дознавателя в управлении юстиции, я долго не раздумывала. Ни один год в управлении юстиции занималась, по большому счету, той же работой – расследованием. Мои дети смеются, говорят: «Мы без тебя росли, а теперь и внуков ты не видишь со своей работой». Что поделать? Я - такая. И другой, наверное, уже не буду.

Пресс-служба УМВД России по Еврейской автономной области