Новости

Герой этого материала согласился на рассказ о своей службе на территории Демократической Республики Афганистан далеко не сразу. Как он признался позднее, возвращаясь в те далекие дни, приходится снова переживать все заново, пропуская через себя эмоции, к которым нельзя привыкнуть: волнение, боль, страх за близких людей…

Я очень благодарна Анатолию Николаевичу за то, что наш диалог все-таки состоялся. А публикация эта посвящается знаковой дате в истории нашей страны – 30-летию вывода войск с территории Афганистана. 15 февраля 1988 года ее навсегда покинул последний советский солдат.

О том, какие воспоминания оставила служба в Афганистане в его душе, вспоминает начальник изолятора временного содержания подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений отдела полиции «Суражский» межмуниципального отдела МВД России «Унечский» майор полиции Анатолий Шедько.

Доармейский период

– Родился я в 1969 году в поселке Ольговка Суражского района. Отец Николай Кондратьевич работал в отделе связи, мать Валентина Петровна трудилась в колхозе. Семья была многодетная – пятеро детей – и дружная, нас с ранних лет приучали к труду, учебе, занятию спортом.

С детства у меня была мечта – покорять небо, поэтому, окончив среднюю школу города Сураж, я предпринял попытку поступить в Харьковское военное авиационное училище. По части спортивной подготовки и теоретических знаний у преподавателей вопросов не было, однако строгая медицинская комиссия не пропустила меня по состоянию здоровья, на которое, кстати, я никогда не жаловался.

Вернувшись домой, я поступил в Брянский техникум физической культуры. Моим профилирующим направлением был лыжный спорт, а параллельно я с сокурсниками занимался военизированным многоборьем. Видимо, успешно зарекомендовав себя спортивными достижениями, был включен в общесоюзную сборную команду по многоборью, которая в 1987 году выступила на турнире в Чехословакии среди команд юношей допризывного возраста стран – участниц Варшавского договора. Этапы состязаний включали соревнования по стрельбе, бегу, прохождению полосы препятствий и другим видам спорта. Перед соревнованиями мы проходили дополнительную тренировку на базе РОСТО ДОСААФ. С гордостью вспоминаю, что советские спортсмены, продемонстрировав высокий класс подготовки, заняли первое место в этих соревнованиях.

Новобранец и солдат

Спортивная база сыграла решающую роль и во время призыва в ряды Советской Армии. Наиболее подготовленных новобранцев и тех, кто уже совершил прыжки с парашютом на базе ДОСААФ на аэродроме в Бордовичах города Брянска, распределяли в подразделения Воздушно-десантных войск. Поэтому в ноябре 1987 года меня, моих однокурсников и еще нескольких земляков из Брянска перебросили в учебную часть в Литву, в живописное местечко под названием Гайжюнай, которое расположено в 25 километрах от Каунаса, в 242-й учебный центр 301-го учебного парашютно-десантного полка – кузницу кадров ВДВ.

Подготовка в этом подразделении была очень серьезной. Она включала в себя физическую подготовку, стрельбы, отработку приемов рукопашного боя, как со стрелковым, так и с холодным оружием, участие в марш-бросках с полной экипировкой, тактические учения и, разумеется, прыжки с парашютом, обращение с ним, его укладку. Кроме того, нас очень ответственно обучали медицинскому делу, оказанию первой медицинской помощи при ведении боевых действий, при ранениях – пулевых и осколочных, даже готовили к самостоятельному проведению поверхностных операций (например по извлечению осколков), а также технике выноса раненых с поля боя – все шесть месяцев такой интенсивной нагрузки во время пребывания здесь.

О том, что нас готовят к службе в Демократической Республике Афганистан, мы знали уже на второй день пребывания в Литве. Новобранцы подверг­лись тестированию по определению уровня психологической устойчивости, а заодно – отвечали на вопросы, кто в какой рос семье – полной или неполной. Не прошедших тестирование, а также выходцев из неполных семей, женатых и имевших на иждивении детей в Афганистан не направляли – такая была установка. Но все остальные, кому была предложена служба в этой стране, единогласно написали соответствующие рапорта – настолько в нас было развито чувство патриотизма и долга перед Родиной. И, конечно, извечный лозунг ВДВ: «Никто, кроме нас!»

После окончания учебной части в мае 1988 года за сутки нас пре­дупредили о готовящейся отправке. На следующий день – подъем в три утра по тревоге, сборы и погрузка в самолеты. Всего было пять бортов ИЛ-76, по 250 человек в каждом. Перелет до Термеза – это город в Узбекистане, на самой границе с Афганистаном. Ночевка в полевом лагере, утром – вновь подъем по тревоге и переброска в Кабул.

Этот день я до сих пор помню в мельчайших деталях. Кабул со всех сторон окружен горами, расположен в центре пониже их, как в блюдце. Поэтому пилоты приземляли борты с большой высоты по спирали, выполняли крутое пикирование, опасаясь обстрелов ракетами с гор, производили отстрел инфракрасных ловушек для тепловых ракет. Но мы, не зная этих особенностей, восприняли маневры нашего самолета как падение, поэтому, благополучно приземлившись, дружно кричали: «Ура!» А уже потом узнали, что был еще один повод радостно кричать – летчики рассказали, что по нашему борту были выпущены две ракеты-«стингеры», и добавили: «Вы родились в тельняшках».

«Горячий» Афганистан

Первое впечатление, когда я ступил на афганскую землю, – немыслимая, обжигающая жара, самолетный и вертолетный гул и запах гари. На взлетной полосе нас встречали отслужившие свой срок бойцы – дембеля, которые ждали отправки в СССР. По сложившейся традиции, нам надлежало вынуть пружину из своего головного убора – фуражки и вручить ее дембелю, чтобы он вставил ее в свой берет. Я отдал свою пружину военнослужащему с орденом Красной Звезды на груди. Он пожал мне руку, похлопал по плечу и сказал: «Видишь, я живой. Я прорвался. И ты прорвешься!»

С таким напутствием начались мои военные будни в составе 350-го гвардейского ордена Суворова III степени парашютно-десантного полка 103-й Витебской воздушно-десантной дивизии. Общий инструктаж молодого пополнения, прибывшего для прохождения службы в полк, проходил в клубе. До нас довели сложившуюся боевую обстановку и нюансы отношений воинов контингента с местным населением.

Курс молодого бойца длился месяц. Сразу стало понятно, что в нынешних условиях нужно научиться воевать, в любой сложившейся обстановке принять правильное решение и остаться живым, а также все видеть и замечать буквально на 360 градусов. Изматывала жара, все время хотелось пить. Воду обеззараживали, поскольку заболеть спутниками жаркого климата – гепатитом, малярией и брюшным тифом было легче легкого. Кроме того, перед каждой операцией военнослужащих в обязательном порядке вакцинировали.

После КМБ моим местом службы стал медпункт полка. Теперь на боевые операции в статусе санинструкторов мы в обязательном порядке выезжали в качестве приданных сил к полковым ротам и батальонам. Первые военные действия и мое боевое крещение состоялись в провинции Кабул недалеко от города Пагман, в районе озера Карга. В составе 3-го батальона нас подняли по тревоге и поставили задачу – перекрыть дорогу большому каравану с оружием, о котором только что стало известно командованию.

Первый бой. Мне было интересно. Когда тебе 18 лет, не до конца осознаешь, что с тобой что-то может случиться. Жизнь, кажется, только началась. Страшно стало уже потом, когда мы увидели покореженную технику, раненых бойцов… Два раза смерть прошла совсем рядом со мной.

В первом случае более опытный боец, услышав свист летевшего снаряда, в доли секунды сориентировался, сбил меня с ног и накрыл своим телом. Осколки разорвавшейся мины пробили колеса стоявшего поблизости БТР. Я и мой спаситель не пострадали. Но затем он отвел душу крепким мужским словцом. Впоследствии и я, как старослужащие десантники, определял траекторию падения мины по нюансам звука – шелест, свист, шорох, то есть мой старший коллега сразу определил, что снаряд летит прямо на нас.

Во второй раз обстоятельства были иные. Мне пришлось оказывать помощь раненому бойцу. Духи обстреляли нас из миномета 120-го калибра «Василек» – кассетный многозарядный. Я перебросил автомат за плечо и, рывком вытаскивая солдата из-под обстрела на горном хребте, которого накрыла разорвавшаяся мина, вдруг почувствовал резкий удар в спину после нескольких разрывов снарядов рядом с нами. Как оказалось, осколок попал точно в автомат у меня на спине. А если бы я его не перекинул…После этого боя было много раненых, их мы вызванными бортами МИ-8 в сопровождении МИ-24 из Кабула переправили в госпиталь.

К слову сказать, от родителей я два месяца скрывал, где нахожусь. Отец позднее признался, что сразу все понял, про какие горные пейзажи писал в письмах сын, но, как мог, поддерживал и берег мать.

Немного поднаторев на воинской службе, я стал замечать красоты и особенности здешних мест. Например, очень необычно было узнать, что в республике действует иранский календарь, ведущий летоисчисление с момента переселения пророка Мухаммеда из Мекки в Медину. 1988 год соответствовал местному 1367-му. Запомнился также район в Кабуле, основанный выходцами из Индии, местные рынки, духаны. Несмотря на царивший в республике полуфеодальный уклад жизни, здесь можно было приобрести видео- и аудиотехнику, фотоаппарат и другие дефицитные в Союзе товары. Но, конечно, ни на секунду не приходилось забывать, что мы все-таки на войне…

В августе 1988-го нас подняли по тревоге и перебросили на Кундузское направление – это северо-восток Афганистана, провинции, граничащие с Таджикистаном и Панджшерским ущельем. Мы должны были сменить роту 345-го Баграмского полка ВДВ. У них был тяжелый бой в районе Хурд-Кабульского ущелья и большие боевые потери.

Я в составе второго взвода 5-й роты полка попал на высокогорную воинскую заставу – 2800 метров над уровнем моря. Нашей основной задачей было перекрытие ложбинки ущелья, ведущей на Кабул, чтобы отрезать туда дорогу духам. С нами находились корректировщик огня с лазерными прицелами и три солдата разведки с радиолокационной связью. Они знали языки пушту, дари, фарси.

Служба на этом направлении была неспокойной, пришлось немного повоевать, случались и обстрелы, и боевые столкновения. Духи бомбили позиции полка и аэродром в Кабуле, ракеты летели на наши позиции и через нашу заставу. Моджахеды даже предприняли три яростные попытки прорваться через наш блокпост. Как потом нам стало известно из радиоперехвата, в бой с нами вступали бойцы арабского батальона «Черный аист», они были в одеты в черную форму.

Афганский полевой командир Ахмад Шах Масуд, а впоследствии – министр обороны Афганистана, под чьим полным контролем находилось Панд­жшерское ущелье, высказывал намерения, что 103-ю Витебскую дивизию вообще не выпустит с территории ДРА.

Из-за высокогорного положения заставы мы имели возможность отслеживать в бинокль позиции регулярных войск Масуда, все боевые мероприятия и в случае необходимости оперативно реагировать. Расположение над уровнем моря предполагало и свои климатические особенности. Если днем температура достигала 50–60 градусов тепла, то ночью она могла опуститься до нуля градусов.

Особенно же активизировались моджахеды, когда начался второй этап вывода наших войск с территории ДРА. Массированным обстрелам подвергались даже казармы, в которых мы жили.

Здесь я хочу сказать несколько слов о бытовых условиях нашей жизни на территории полка. Казармы для солдат – «модулЯ» – были сбиты из ящиков из-под боеприпасов для артиллерийской установки «Град». Бывало, «эресы» (реактивные снаряды), выпущенные духами, попадали прямо в модуля, представляете, что от них оставалось? Поскольку местная растительность скудна, дерево в Афганистане было буквально на вес золота: дрова местные крестьяне – дехкане так и продавали – весом. От бомбежек и минометного огня спасали капонеры – вырытые землянки. В условиях горной местности кипятили чай с добавлением верблюжьей колючки. Она имеет своеобразный вяжущий и горьковатый вкус, но помогает утолять жажду. Также на территории полка были баня, столовая и хлебопекарня. То есть в сравнении с боевыми условиями – просто царский комфорт. Но все равно любой боец каждый день ждал, что эта война когда-нибудь закончится.

У всех на устах была новость о начале поэтапного вывода всех родов войск – от Кабула до границы с СССР. Мы знали, что 103-я Витебская воздушно-десантная дивизия, в том числе и наш 350-й парашютно-десантный полк будет обеспечивать вывод войск с территории Афганистана. Механики-водители бэтээров, БМП и автомобилей, которым подошел срок уволиться в запас и улететь в Союз, добровольно остались, чтобы управлять боевой техникой во время вывода и перехода через горный перевал Саланг вместе с боевыми товарищами.

В январе 1989 года нас сняли с заставы. Дорога пролегала через этот самый Саланг – стратегический перевал, через который проходит автомобильный тоннель, построенный советскими специалистами и соединяющий СССР и ДРА. Этот тоннель печально знаменит трагическими случаями. В 1980 году в результате взрыва советская колонна оказалась заблокирована, 16 военно­служащих погибли, отравившись выхлопными газами. В 1982 году в результате взрыва бензовоза в тоннеле погибли 176 человек, из них 64 советских военнослужащих и 112 бойцов афганской армии.

В период вывода на перевале тоже гибли наши соотечественники. Поскольку горные вершины покрыты снегом, духи взрывом однажды вызвали снежную лавину, которая буквально снесла в пропасть несколько единиц советской техники с десантом. Пока ее откопали, солдаты, находившиеся внутри, задохнулись… Были и обстрелы наших колонн.

Только сейчас я понимаю, сколько раз в Афганистане мог столкнуться со смертью. И когда приходилось вытаскивать раненых бойцов из-под обстрелов – не раз и не два. И в уже описанных выше случаях. Даже уже возвращаясь домой через это ущелье. Но высшие силы уберегли меня. Видимо, очень сильный мой ангел-хранитель…

После Саланга напряжение немного спало. Прошли ущелье Александра Македонского, позади остался шум горной реки, догоравший сбитый ракетой боевой вертолет МИ-24 и несколько единиц боевой техники. А затем перед нашим взором открылась равнина. Далее путь пролегал через города Доши, Пули-Хумри, Хайратон.

Были и радостные новости на Саланге: я встретил земляка – брянца из 345-го Баграмского десантного полка, а на блокпостах в районе Пули-Хумри – товарища, с которым проходил службу в учебном подразделении. Так закончились мои девять месяцев в Афганистане…

Жизнь после войны

Дослуживал я уже в Союзе. Полк наш вернулся на место постоянной дислокации – местечко Боровуха Полоцкого района Витебской области. Там мне посчастливилось встретиться с прапорщиком Олегом Гонцовым – солистом группы «Голубые береты», полным кавалером ордена Красной Звезды. Он служил старшиной в третьем батальоне нашего полка. В свободное от службы время слушали его песни под гитару. Я очень уважаю творческих людей. Даже в ДРА в расположение нашего полка приезжали с концертами и Розенбаум, и Кобзон, но мне из-за обстоятельств службы не удавалось на них попасть.

За успешное выполнение интернационального долга в Республике Афганистан Анатолий Николаевич Шедько награжден медалями «За отвагу», «От благодарного афганского народа», удостоен грамоты Президиума Верховного Совета СССР.

Демобилизовавшись из Вооруженных Сил в звании младшего сержанта, в 1992 году Анатолий поступил на службу в органы внутренних дел. Прошел путь до майора полиции. Начав с должности милиционера патрульно-постовой службы, 18 лет посвятил подразделению уголовного розыска, дослужившись до должности заместителя начальника ОУР. С 2011 года руководит изолятором временного содержания отдела полиции «Суражский» МО МВД России «Унечский».

За время службы в органах внутренних дел неоднократно поощрялся правами руководства ОВД и УМВД России по Брянской области. Награжден знаком «Отличник криминальной милиции», медалями МВД России «За отличие в службе» трех степеней. За высокие показатели в оперативно-служебной деятельности и образцовое исполнение обязанностей портрет А.Н.Шедько занесен на Доску почета областного Управления Министерства внутренних дел.

Женат. Супруга – Светлана Николаевна – медицинский работник. О ней Анатолий Николаевич отзывается очень тепло и уважительно. «Это – моя опора, помощник, советчик, хозяйка, любимая женщина. Она очень мудрая и понимающая. Жена полицейского – это тоже профессия. Мы вместе 26 лет, воспитали двоих сыновей. Старший, 25-летний Николай, названный так в честь двух дедов, работает в Брянском государственном университете. Младший Дмитрий – ученик 7-го класса».

На мой вопрос, чему научила служба в Афганистане, Анатолий Николаевич не колеблясь отвечает: «Порядочности, ответственности, верности долгу, патриотизму. Я до сих пор верю в настоящую мужскую дружбу, товарищескую взаимовыручку и поддержку друзей!»

Марина Алимова

Фото из личного архива Анатолия Шедько